|
ВРЕМЯ ПРОЩАТЬ
(продолжение повести)
3.
Спать не хотелось. Лёжа в свое кровати, Людмила снова возвращалась к ушедшему утру воскресенья, к другим часам дня, и ей всё время казалось, что его было очень мало. Сердце что-то беспокоило. Но что? Она несколько раз подходила к телефону, чтобы позвонить Лёше, но удерживалась. «Пройдёт, всего несколько часов и утром узнаю, то, что хочу узнать сейчас, - говорила сама себе. А потом мы снова будем составлять наши планы, обсуждать их с родителями, друзьями. Хочется, что бы наш праздник был красивым как радуга, которая сейчас возможно сниться ласточкам и жар подсолнуха, что возможно сниться звёздам».
Девушка не заметила, как поглощаясь в глубину своих мыслей, оказалась на берегу моря. Тихое, спокойное, за минуту оно взбурилося, зашумело. Волны, набегая одну на другую, кричали голосом Алексея, старались торкнуться её ног.
«Господи», - задыхаясь от горячего воздуха во сне, закричала.
В комнате было тихо; в окно заглядывала ущербная полоса луны; пахло липовым цветом. Поднявшись с кровати, и подошел к окну, она приоткрыла его, вдохнула воздух. Но ни другой, ни третий глоток не успокоил её сердце. Оно продолжало глумиться в груди, готовое вот-вот выскочить.
- Алексей, любимый, - прочитала почти по буквах имя, сдерживаясь, чтоб не закричать.
За горизонтом небо уже начинало зажигаться светом; было ещё тусклым – еле теплилось, но через пять минут, которые простояла, стало яснее, даже начали просматриваться верхушки леса.
Девушка вспомнила, как когда была маленькой, её мама не раз рассказывала её, что день приходит из-за леса, куда уходит отдыхать с вечера, чтобы оставить в нём боли и тревоги. Но сегодня он возвращался к ней, держа её сердце на страже. Что-то случилось или может случиться? Лучше ничего не произошло. Печаль окутывала Людмилу, закрадывалась в ум, сознание. Почему?
Опустившись на колени и поставив руки на подоконник, она обратилась к Богу. Первые два слова какими всегда начинала свою молитву произнесла легко, но со следующих, начала заминаться. Постояв ещё минуту, со второго раза, начала молиться без препятствий.
- Дорогой Отец, обращаюсь к Тебе в этот утренний час, ибо не знаю, что происходит со мной. Только Ты знаешь. Прошу: помоги мне, пошли покой моему сердцу, моей душе. Пусть всё будет хорошо со мной и моим Алексеем. Я полагаюсь только на Тебя и только Тебе доверяю наши жизни.
Того что случилось потом или в действительности показалось Людмиле, она так и не могла понять. Девушка чётко почувствовала аромат цветов, которые в жизни никогда не вдыхала. Он влетел в её комнату, завис в воздухе и не спешил исчезать. «Что это?» посмотрев вниз своего четвёртого этажа, Людмила кроме лип напротив ни каких цветов не увидела. «Может кто-то прошёл? Но сколько нужно цветов, чтобы их аромат достиг моего этажа и влетел точно в моё окно? А может это был ответ Бога? – После этой мысли сердце забилось учащённо. – Да это был именно ответ Бога на мою молитву. Он ответил мне, сказав, что слышит меня, ибо я никогда не сомневалась в Нём».
Возвратившись в кровать, постаралась снова уснуть. Сон возвратился, но не один – с мамой Алексея. Женщина возникла, словно с воздуха и долго стоя возле кровати, повторяла: «Ты нужна Лёше. Он ждёт тебя. Приди к нему».
«Что с ним?», - вскинулась Людмила, расплющив глаза.
- Снова сон. Словно ножом по сердцу. Лучше не засыпала, - заявила вголос.
В коридоре с кем-то разговаривала мама, а в голове осенними листьями кружили разные мысли. Второй за ночь сон оказался неприятным, хотел выпить её из себя, бросал на землю, обламывая крылья жизни.
- Подождите, я сейчас посмотрю, - снова послышался голос матери, и она поспешила к комнате дочери. За миг, открыв дверь, до боли печальным лицом посмотрела на Людмилу. – Доченька, - холодный голос отчаянья начал и сразу умолк.
- Что-то случилось? – смущаясь от молчания, спохватилась Людмила.
- Тебе лучше самой узнать.
Отступив от дверей, мама пропустила в коридор дочь, которая словно напуганная птица, вылетела из своего гнезда.
- Алексей, - смогла лишь вымолвить, увидев маму своего любимого. Женщина, заливаясь слезами, словно сквозь туман протянула навстречу свои руки Людмиле; прижав её к себе, задыхаясь и теряясь в словах, с трудом переводя дыхания, Нина Михайловна сумела сказать то, от чего болела душа:
- Алексей, наш Лёша… Он… Он… Господи. Он в больнице. Ему плохо, очень плохо. Его избили.
Девушка чувствовала, как переживания будущей тёщи моментально передались ей и теперь вместо своего Алексея в больнице, находилась она. Как вспышка молнии слова Нины Михайловны чуть её не убили. Людмила готова была упасть на пол освобождённым снопом, но удержалась за стену.
- Ему сейчас делают операцию, - добавила женщина, не в силах удерживать слёзы.
- Я сейчас. Я мигом, - воскликнула Людмила и, вырвавшись из объятий, побежала в свою комнату.
«Сон. Сон, который мне приснился, не был дурацким, он говорил мне о беде, а я не верила. Господи, необходимо было мне Лёшу провести домой. А я… я послушалась его. Почему? Этого не должно было случиться. На его месте должна была быть я. Доверилась».
Людмила упрекала себя, билась от безумия; у неё всё падало с рук, путалось. Что одеться, чтобы не осрамиться перед ним уже не имело значения. Главное что б любимый был живой. Живой.
4.
- Быстрее, прошу вас, быстрее, - каждые несколько секунд повторяла Людмила Николаю Петровичу – отцу Алексея, который вёл машину.
«Хорошо, что в такую рань дороги не заполнены другими автомобилями, а то бы… - Она не хотела думать о плохом. Лёша будет жить. Будет! Будет! Будет! - повторяла в себе. – Ты не допустишь, Господи, что бы он умер. Ведь ты же всесильный, всемогущий и видел, кто его избивал; знаешь, где они сейчас находятся. Знаешь».
- Ну, быстрее. Прошу вас, быстрее.
Слёзы ручьём бежали из глаз, а из-за них плохо было видно. Но Людмиле это было безразлично. Ведь ни она вела машину. Она знала: он также как и Нина Михайловна – переживает, молиться Богу не переставая даже сейчас.
Когда они вместе выбежали во двор дома ещё несколько минут тому назад, Николай Петрович стоял на коленях возле машины. Стоял и молился, смотря в небо ничего, не произнося вслух – только губы его шевелились. Но для Бога молитва всё равно была слышна.
Людмила не заметила как, подъехав к стоянке возле большого одиннадцатиэтажного дому, остановил автомобиль.
- Мы приехали, - тихо сказал и первым вышел из неё.
«Алёша, милый, Лёшенька, - хотела закричать Людмила, но сдержалась. Открыв дверь, она обогнала Николая возле входа в больницу. Влетев в длинный и, казалось нескончаемый полутёмный коридор, вихрем побежала им – Быстрее, быстрее», - теперь приказывала себе.
«Быстрее, быстрее», - отзывалось эхо шагов.
«Лёша ждёт тебя, ждёт, ждёт», - вторило сердце.
Немного меньший коридор отделения, что находился на втором этаже, был пуст. Иногда с палат, двери в которые были открытыми, доносились тихие беседы больных и советы дежурных медсестёр. За окном на небе уже выкатилось большое красное колесо солнца, на листьях деревьев, что своими ветвями заглядывали а окна, лежала крапнистая утренняя роса, где-то щебетали воробьи. Новый день расправлял свою спину. Только ивы продолжали дремать над тихим течением больничного ставка. Но для Людмилы вместе с родителями Алексея, мир продолжал оставаться чёрно-белым, темным. Страх злым волком смотрел красными глазами и превращал в пепел покой, от которого душа казалась раздавленной.
Девушка не верила и не хотела верить, что сейчас находилась в больнице, но когда раскрывала глаза, снова взглядом натыкалась на больных, которые в свою очередь, поглядывая на них, увеличивали и усиливали боль в душе.
«Только б Алёша был жив. Пусть даже останется инвалидом, я буду любить его, - Людмила сама не заметила, как эти слова прозвучали в её сердце. Её сначала показалось, что ни она молвила, а тот, Кто жил в ней. Как всё стало трудным, запутанным, безвыходным; словно оказалась в огромном лабиринте, где трудно найти выход, нужной коридор, нужную дверь. Девушка верила: она существует. – Но где? Где найти ту нужную дверь? Господи, сбереги ему жизнь. Прошу Тебя, Небесный Отец», - словно молитву, повторяла последние два предложения.
Бог почему-то молчал – не хотел отвечать. Или может, не знал, что сказать. «Нет, только не это. Я знаю, Боже, у Тебя есть ответ. Скажи его. Только не молчи. Прошу!»
Людмила вспомнила аромат роз, который проник в её комнату сегодня ранним утром, хотя поблизости не росло даже маленького кустика этих цветов. Здесь, в отделении и воздух был пропитан совсем другими запахами – спирта и лекарств.
- Седьмой час, - прошептала Нина Михайловна, подошел к Людмиле,- и никаких вестей.
Вытер слёзы, девушка посмотрела на неё.
- Это я во всём виновата. Я хотела провести его домой, но Алексей отказался.
- А когда б это случилось с тобой? Тебе…
- Я была бы здесь, а Лёша ждал меня вместе с вами, как жду его сейчас я. Не знаю, но мне очень-очень хочется, чтобы Господь наказал тех, кто поглумился над ним.
Она не услышала, как сказала в гневе эти слова, и которые даже в своей жизни никогда не молвила даже в мыслях. Ведь Бог учил любить своих врагов и благословлять , молиться за них и прощать . Вися на кресте, Иисус сумел, простить тех, кто прибыл Его к нему, а перед этим жестоко избил, плевал и… Он просил Своего Небесного Отца простить всех, ибо они не знали, что делали, не знали, кому предназначили умереть . Но тут ей не хотелось вспоминать об этом, обращать на них своё внимание.
- Не нам судить, доченька о том, что случилось. Не суди, - жалобно прошептала Нина Михайловна. – Господь видел всё.
- Тогда почему не уберёг, не защитил Алексея? Он же Бог? Ему, доверяя свою жизнь, Лёши, в Него верила, Его прославляла, любила. Что Он делал тогда? Что? Смотрел и молчал?
Её голос рвался от крика, разносился коридором, а в ответ – молчания и, лишь одни вопросы которые возникали, висели в воздухе гронами. За восемь лет хождения Божьими дорогами, Людмиле казалось, что она о Нём знает всё. Но оказалось иначе – знала очень мало. Дождь недоверия к Богу, Его Сыну и Святому Духу начал заливать её сердце. Разгневанный, порезанный молниями, он шумел, сдавливал горло.
- Опомнись, доченька, в пылу осуждения много нагрешишь. – Не делай этого, не говори даже подобного, - хотела предостеречь мама Алексея, но Людмила не послушала.
- Пускай знает, что доверия к Нему у меня уже нет. Он не такой Бог, Которого знала раньше.
- Люда.
- Я не хочу о Нём думать, говорить.
- Люда.
- Он не Бог любви, правды. Он жестокий, не справедливый. Бог войны.
- Умолкни, Люда, - закричала Нина Михайловна, стукнув своей ладонью по столу.
Глаза женщины влажные от слёз смотрели на невестку, словно хотели её пронзить взглядом насквозь. И это казалось, им удалось. В груди бешено колотилось сердце, душа металась, словно находилась в клетке. Гробовая тишина протянулась и улеглась коридором.
- И всё-таки я от сегодня буду молиться Богу, прося наказания Богу для тех, кто не пожалел Алёшу, - более тихо сказала Людмила. – Вы меня ничем не переубедите.
Ей больше не хотелось говорить. Только молчать, не нарушая тишину и жизнь природы за окном. Она слышала, как за её спиной тяжело дышала мама Нина Михайловна. Не плача, женщина шептала молитву к Богу, от Которого Людмила отвернулась, позволив злости неугомонно терзать её, улыбаться, показывать свои клыки и рычать львиным рыком.
«Не отпущу. Ты уже – моя!»
Её голос переполнил Людмилу, не умолкая ни на миг, отбирая, казалось весь ум. Девушка смотрела на мир, а видела перед собой одни развалины, сожженные деревья, мёртвых птиц, их скелеты, ямы, котлованы и, себя, стоящую посреди всего этого. Она была не одна. С ней находилась та, что имела вид древней старухи, а также силу убивать и побеждать. Огонь, пепел, мир без капли воды, - были её империей.
«Я здесь, - прохрипела холодным ядовитым голосом. – Я не уйду от тебя. Я рада, что ты возвратилась ко мне назад». – Она засмеялась снова и от её хохота, мир, казалось, зашатался.
«Ты – моя, - пронеслось в воздухе. – Моя, моя, моя».
(Продолжение следует...)
ID:
467252
Рубрика: Проза
дата надходження: 20.12.2013 10:15:45
© дата внесення змiн: 20.12.2013 10:16:57
автор: Могилівський
Вкажіть причину вашої скарги
|
