| Чем связана я с той наивною дурнушкой,
рисующей углём по золоту песка,
нанизывающей на острую макушку
сухой сосны седые облака?
Той, что ещё вчера дубравами блуждая -
срывала лепестков лиловый цвет -
по острому стеклу болотной талой воды,
размытой гладью солнца в ультрафиолет -
в плетушку рвала чёрную чернику
и слизывала с пальцев чёрный сок.
Той, что с змеёю чёрной ядовитой,
калачиком свернувшись, спала бок о бок.
Той, чьи песочные прямые косы
приглаживал ветвями старый кедр,
когда она играя и без спросу
взбиралась на его живую @ ветвь.
Той, что ласкала шёлк ствола берёзы
такой же гладкою, как и её кора, щекой.
Той, что свои деви́чьи сны и грёзы,
лишь стрекозе вручала голубой.
Чем связана я с той наивною дурнушкой?
Тем только что,
как и она,
дурна.
Тем, что на острую сухой сосны верхушку
нанизываю пышной прядью облака.
Рисую чёрным камешком свои рисунки
на небелёном солнечном холсте.
И голубая стрекоза беззвучно, в ушко,
доверчиво вручает сны и слёзы
мои
мне. |
